Две сестры

М а к с и м.    Это,  вот,  этот  хмырь  на  тракторе,  что  ли?

Ирина  молчит.

Сказал,  что  гроб  у  них  на  лесопилке  ребята  за  четыре  бутылки  водки  сделают…  А  через  кассу  надо  будет  заплатить  там  сколько-то…  ну,  не  много,  говорит… Только,  сказал,  чтобы  ткань  свою  привезли…  А  прицеп  он  даст…  Фаркоп  у   меня  есть…  Ну,  и  за  то,  чтобы  отнести  тетушку  на  кладбище,  еще  четыре  бутылки  плюс  закуска… Вот,  пожалуй,  и  все…
И р и н а.  Хорошо,  что  кладбище  близко,  возле  церкви…
М а к с и м  (помолчав).   Ну,  и  как  же  теперь  с  домом?   Расторгать  договор-то  некому…  Выходит,  что  точка  зрения  твоей  сестры  восторжествовала?
И р и н а  (жестко).  Ты  рано  делаешь  выводы…  Не  забывай,  я  наследница,  и  ко  мне,  вместе  с  имуществом,  переходит  и  право  отстаивать  интересы  покойной  в  суде…
М а к с и м  (пожимает  плечами).  Какие  же  интересы  могут  быть  у …?   Ведь  она  завещала  тебе  то,  чем  не  владела…
И р и н а.   Не  скажи…   После  подачи  иска  дом  находится  в  спорном  владении,  поскольку  выполнение  условий  договора  продавцом  оспариваются,  как  неисполняемые  покупателем…  И  то,  что  продавца  нет,  это  еще  не  значит,  что  и  дела  нет…  Есть  наследница…  Я…  А  Люся  всего  этого  не  знает…  Поэтому  они  себя  так  нагло  повели…  Видели,  что  тетушка  не  доживет  до  суда…  И  сегодня  на  заседание  они  не  собирались  являться…  Они  теперь  вообще  являться  не  будут,  и  процесс  никогда  не  закончится…
М а к с и м.  Это,  что,  так  можно?  И  судья  ничего  не  может  сделать?
И р и н а.   Ну,  почему.   Судья  может  наложить  штраф,  осуществить  привод…  Но  они  не  будут  нарываться…  Будут  присылать  в  суд  копии  больничных  листов  и  этот  процесс  никогда  не  закончится…
М а к с и м  (изумленно).  Слушай,  как  они  все  рассчитали!..  И хоть  бы  одна  жилка  дрогнула,  когда  они  загоняли  свою  благодетельницу  в  могилу!..  Пили  себе,  преспокойненько,  свое  баночное  пиво  и  в  ус  не  дули…  Знали,  что  кто-нибудь  обязательно  «впряжется»,  вроде  нас  с  тобой…  да  еще  соседки  этой,  через  два  дома,  которая  лет  на  пятнадцать  постарше  покойницы…  тетя  Настя,  кажется,  ее  зовут?
И р и н а  (не  размыкая  губ).   Ага…
М а к с и м.    Фамилия  у  нее,  мне  показалось,  немного  странная  -  Липпа…  Не  Липа,  а  Липпа…  Она  эстонка,  что  ли?..  Смотри,  какая  шустрая,  воду  даже  тетушке  носила,  дров  своих  не  пожалела… Встречаются  иногда  люди…  Потому,  наверное,  и  живет  столько… Может,  и  мы  с  тобой  столько  же  проживем?..
И р и н а  (задумчиво).    Навряд  ли…  Тетя  Настя  поступала  бескорыстно…
М а к с и м  (ёрничает).  Конечно,  куда  нам?  Мы  прям  в  корысти  по  уши  увязли…  Меркантилизм  нас  просто  задушил…  А,  ты  не  прикинула,  во  что  нам  обошлась,  да  еще  и  обойдется,  твоя  тетушка?  Мы  одного  бензина,  знаешь,  сколько  стапливаем  за  раз?  А  муж,  между  тем,  твой  -  не  олигарх,  и  ты  -  не  Председатель  Верховного  Суда…  Мы,  между  прочим,  относимся  к  категории  малообеспеченных…  в  отличие  от  семейства  твоей  сестры…
И р и н а  (задумчиво).    А  дом?
М а к с и м  (запальчиво).  А,  что,  дом?  Мы,  разве,  бьемся  за  дом?  Мы  же  бьемся  за  справедливость!  Это  только  тетя  Настя  могла  сказать,  что  сестрицу  твою  Бог  накажет…  А  как  он  накажет?..  Да,  никак…  Чем?..  Да,  ничем…  Только  нашими  руками…  Значит,  Он  нас  с  тобой  использует,  как  инструмент,  чтобы  реализовать  Свою  Высшую  справедливость?..  Согласись,  что  нельзя  допустить,  чтобы  точка  зрения  твоей  сестры  восторжествовала…  Иначе,  они,  Люся  с  Анатолием  и  дети  их,  останутся  на  всю  жизнь  при  убеждении,  что  так,  как  они  поступили  с  беззащитной  старухой,  поступать  можно,  и  ничего  им  за  это  не  будет…  Этакая  примитивная  победа  зла  над  добром!..
И р и н а  (тревожно).  Ты  вперед  смотри,  философ! А,  то,  по  такой  дороге,  еще  въедем  куда-нибудь…
М а к с и м  (огрызается).  Я  смотрю,  между  прочим,  в  отличие  от  некоторых!..  А  рот  ты  мне  не  заткнешь,  -  у  нас,  между  порчим…
И р и н а  (смеется).  Вот,  именно,  между  «порчим»…
М а к с и м  (не  обращая  внимания).  У  нас,  между про-чим,   (Акцентирует  на  «прочим».)  свобода  слова… Что  хочу,  то  и  говорю,  сколько  хочу,  столько  и  говорю…  Меня,  может  быть,  возмущение…
И р и н а  (подтрунивает).  Возмущает!
М а к с и м  (не  обращая  внимания).   Душит!
И р и н а  (смеется).  Как  ты  мне  нравишься,  мой  мужик…    (Делает  ударение  на  первом  слоге  в  последнем  слове.)

Ирина  гладит  мужа  по  голове,  -  тот  уклоняется  от  неуместных  ласк,  но,  скованный  рулем  и  ограниченным  пространством  водительского  места,  не  в  состоянии  противостоять  настойчивости  жены.

М а к с и м  (недовольно).  Отзинь  на  три  лаптя,  как  говорили  у  нас  на  Урале…
И р и н а  (беззлобно).  Дурак  ты…  (Оставляет  голову  мужа  в  покое.)
М а к с и м.  Лучше  посмотри,  как  летит  снег…  На  компьютерной  заставке,  все-таки,  не  то…  Там  долго  не  посмотришь,  -  утомляет  быстро…  А  на  эту  картинку  мы  уже  смотрим  больше  часа  и  -  ничего…  завораживает…
И р и н а  (всматривается  вдаль)  А  это,  что,  уже  Москва,  что  ли?
М а к с и м  (подтрунивает).  Не  узнаешь  родной  город?
И р и н а.  Что-то  мы  уж  очень  быстро  сегодня  доехали…
М а к с и м.  Не  знаю…  Километров  мы  отмахали  норму…  Ты,  прямо,  как  у  Альтова…  Помнишь,  он  говорил?..  Если  в  салон  самолета  запустить  пару  пчел,  то  время  в  полете  пролетит  незаметно…
И р и н а.  Ты,  что,  пчела,  что  ли?
М а к с и м.  Сама  ты  пчела…
И р и н а  (смиренно).  Все  правильно,  пара  пчел  и  получается…  Приедем,  -  я  сразу  спать…  сил  нет  никаких…  Завтра  нельзя  опаздывать,  -  все  должны  быть  на  семинаре…  Ну,  и  жизнь  у  нас…
М а к с и м  (тихо).  Зато  «жизнь»…  Начинается… (Последнее  относится  к  проблеме  въезда  в  город,  где  всегда  скопление  машин.
КАРТИНА   ВОСЬМАЯ

Вечер.
Комната  в  квартире  Людмилы  и  Анатолия.
По  обе  стороны  журнального  столика  сидят  Людмила  и  Анатолий.  Они  смотрят  телевизор.
В  руках  у  них  по  банке  пива,  которое  они  неспеша  потягивают,  развалившись  в  уютных  мягких  креслах  с  высокими  подголовниками,  над  каждым  из  которых  висит  по  огромной  деревянной  африканской  маске.

А н а т о л и й  (глядя  перед  собой)..  Я  консультировался  сегодня  у  двух  надежных  адвокатов  из  нашего  ведомства…  Дело  твоей  сестрицы  дохлое…  А  Клавдии  надо  премию  выписать…  за  срочное  донесение…
Л ю д м и л а  (неуверенно).  Может,  нам  поехать  похоронить  крёстную-то?
А н а т о л и й  (невозмутимо).  Не  барское  это  дело,  -  гробешники  по  деревне  таскать… Пусть  твоя  сестрица  попарится…  Альтруистка,  ёлы-палы…  (напевает)  Альтруистка  моя,  скалолазка  моя… А  мы  на  следующий  день  приедем:  надо  же  в  доме  прибрать…  Ты  теперь  полноправная  хозяйка!  Давай  устраивайся!  Хоть  Новый  год  там  встретим,  и  то  хорошо!  А  если  перед  нами  откроются  жаркие  страны,  мы  этот  дом  сдадим  на  длительный  срок.  Татьяна  будет  получать  деньги  и класть  их  на  наш  счет,  -  не  дурно,  скажи…
Л ю д м и л а.  Даже  не  верится,  что  крестной  там  уже  не  будет…  И  больше  никто  мне  не  скажет  ни  одного  гадкого  слова…  Какое  счастье!..
А н а т о л и й  (философски).  Судьба!  От  нее  не  уйдешь…  Ну,  и  ладненько…  Помянуть  надо  покойницу…  Неси!..

Раздается  звонок  в  дверь.
Анатолий  и  Людмила  переглядываются,  встают  с  кресел  и  с  покорностью  обреченных  идут  к  входной  двери.

КАРТИНА    ДЕВЯТАЯ
Кухня  в  квартире  Ирины  и  Максима.
Максим  и  Ирина  пьют  чай.  На  окне  стоит  маленькая,  украшенная  маленькими  игрушками,  елочка.
И р и н а  (тихо  смеется).  Как  здорово,  -  скоро  Новый  год!  Хоть  ты  мне  никогда  и  не  даришь  подарков,  я  все  равно  люблю  Новый  год…
М а к с и м.    Хватит  и  того,  что  мы  детям  делаем  подарки.  (Отворачивается  уязвленный.)   Что  же  я  за  твои  деньги  буду  делать  тебе  подарки…
И р и н а.   А  ты  у  меня  укради…  А  я  не  замечу…
М а к с и м  (обиженно  парирует).  Не  думай,  я,  все  равно,  своего  добьюсь,  вот  увидишь…  Я  же  тебе  сказал:  с  первого  же  гонорара!
И р и н а  (улыбается).  Это  когда  еще  будет…  А,  мне  надо  сейчас…
М а к с и м.  Все  вы,  женщины,  побрякушки…  Вынь  ей  да  положь…  Что  вы  в  этих  подарках  необычного  находите?  Это  ж  …  все  материальное…  Другому  надо  радоваться…
И р и н а.  А  я  и  другому  радуюсь…  Вот,  например,  радуюсь  тому,  что  после  моей  служебной  записки  на  имя  Председателя  нам  установили  временную  норму,  которая  ниже  существовавшей  аж  в  три  раза,  и  теперь  я  могу  нормально  работать…  и  не  только  я,  но  и  все  те,  кто  побоялся  подписаться  под  запиской,  боясь  преследований…  Чем  не  радость?
М а к с и м.    Что  ж  ты  молчала?   За  это  же  надо  выпить!

КАРТИНА   ДЕСЯТАЯ
Вечер.
По  обе  стороны  журнального  столика  сидят  Людмила  и  Анатолий.  Они  смотрят  телевизор.
В  руках  у  них  по  банке  пива,  которое  они  неспеша  потягивают,  развалившись  в  уютных  мягких  креслах  с  высокими  подголовниками,  над  каждым  из  которых  висит  по  огромной  деревянной  африканской  маске.
Анатолий,  запрокинув  голову,  переворачивает  банку,  вытряхивает  из  нее  последние  капли  себе  на  бороду  и  со  стуком  ставит  ее  на  столик.

А н а т о л и й.  Всё,  наездились!    (Мычит,  стиснув  зубы  и  закрыв  лицо  руками.)
Л ю д м и л а  (испуганно).  Ты  что-о-о?
А н а т о л и й  (смеется  страшно).  Ха-ха-ха-ха!  Ха-ха-ха-ха!  Наездились!  Вот,  придурки!  Ха-ха-ха-ха!